Премьеру «Князя Игоря» в Мет в 2014 году ждали по обе стороны океана по множеству различных причин. Во-первых, американский дебют прославленного смутьяна Дмитрия Чернякова. Во-вторых, саму оперу не играли на этой сцене с 1917 года, да и тогда она звучала по-итальянски.
Но русский режиссер на материале русской оперы, как обычно, поставил перед публикой гораздо более глобальные вопросы, выходящие далеко за рамки российской летописной истории.
Никакого пафоса, никакого глянцевого героизма: Игорь, на глазах которого погибает войско, мучительно осмысливает и ситуацию, и свою ответственность за нее. Реально ли половецкое ханство? Или бескрайняя маковая степь – только видение растревоженной души и скорбной памяти?
Но Черняков дает своему Игорю шанс стать настоящим героем – вернуться и лично начать отстраивать разрушенное государство. Разрушенное и его собственной, и чужой глупостью, жадностью, амбициями. Сложно назвать это возвращение счастливым финалом. Но оптимистичным, наверное, можно.
